Братская могила д. Ола. Мемориальный комплекс «Ола»

Памятник расположен на территории бывшей деревни Ола (урочище Ола). Представляет собой постамент, на котором находится гипсовая скульптура воина, склонившегося на одно колено. Общее количество похороненных - 2253 человека. В основном это мирные жители, беженцы из окрестных сел (Чирковичи, Здудичи, Ракшин, Рудня, Искра, Какаль (ныне Светочь), Плесовичи, Короткевичи, Мормаль), замученные немецко-фашистскими захватчиками, и советские войны, погибшие при освобождении Шатилок и района от немецко-фашистских захватчикоа.

Деревня Ола была оккупирована в конце июля 1941 года. Утром 14 января 1944 года немецкий карательный отряд вместе с войсковой частью, которая насчитывала около 1 тыс. солдат, окружил деревню. Людей загоняли в дома, которые затем поджигали. Тех, кто пытался убежать, расстреливали из пулеметов и автоматов, бросали живыми в огонь. Таким образом было расстреляно и сожжено 1758 мирных жителей, в том числе 950 детей. Спастись удалось единицам. Кондрату Гавриловичу Зыкуну с дочерью и Александру Ивановичу Зыкуну удалось спрятаться в лесу. Уцелели Андрей Зыкун, Колеснев Тарас, Ольга Курылович и ее сын Артем Макарович Устименко. После войны деревня Ола не возродилась. В 1958 году на братской могиле был установлен памятник — скульптура коленопреклоненного солдата с венком.

В результате реконструкции братского захоронения создан мемориальный комплекс «Ола», который включает три функциональные зоны: входную группу, мемориальную зону (на территории, примыкающей к существующему братскому захоронению) и соединяющий их пешеходный маршрут по бывшей деревенской улице. В центре мемориальной зоны — символичный крест и колокол. Рядом — звонница в виде стилизованного деревенского сарая с количеством колоколов по числу деревень, жители которых здесь погибли. <h2>Из документальной повести Всеволода Евгеньевича Мигая «Березина в огне» о трагедии д. Ола.</h2> …В шесть часов утра (14 января 1944 года) деревню со всех сторон окружил отряд фашистских конников. Всем, кто был здесь, приказали войти в большой сарай, в котором до войны содержали колхозных животных. Пошли слухи, что всех собрали для регистрации перед отправкой в эвакуацию. Те, кто пробовал убежать, попадали под пули автоматчиков. Некоторые прятались в землянках, ямах. Однако это не спасало: находили собаки.

Из сарая людей выводили отдельтными группами, говорили, что детей и стариков будут вывозить на машинах в тыл. Но отводили на другой конец деревни, загоняли в дома, которые потом обливали какой-то жидкостью и поджигали.

Люди погибали от огня и от взрывов гранат, которые летели в окна и двери. Стариков и детей живьём бросали в огонь, а тех, кто выбегал, расстреливали из автоматов и пулемётов.

Деревня была уничтожена, все здания сожжены, а люди убиты или погибли в страшных муках. Спастись удалось немногим. Среди них — Ольга Курлович, которая с маленьким сыном притворилась мёртвой среди трупов. Спасся Артём Устименко, который из дома через ход, что вёл из печи на крышу, выбрался во двор и дополз до леса.

— В моей памяти, — рассказывал Артём Макарович, — и сейчас стоит в ушах ужасный плач женщин и детей, которые горели в огне.

Другой свидетель тех трагических событий, Гаврила Кандратьевич Зыкун, рассказывал:

— За два часа до прихода карателей я оставыил деревню и пошёл в лес со своей маленькой дочерью. Назад вернулся только через несколько дней, когда в Оле были уже наши войска. Страшная картина открылась моим глазам. Все строения были сожжены. На пепелищах лежали обгорелые кости. Во дворах и огородах, за деревней — убитые. Много трупов было у сожжённого колхозного двора. Перед тем, как оставить деревню, фашисты издевались не только над живыми, но и над мёртвыми. Они бросали трупы в колодцы, в ямы, обливали бензином и жгли. Маскировали всё это снегом. Наши воины похоронили всех убитых в братской могиле.

Журналист В.П. Шатский встретился ещё с одним свидетелем тех событий — Тарасом Колесневым, который поселился после войны в Коротковичах. Он был ранен в голову. Истекая кровью, он неподвижно лежал на снегу и видел такое, что уже никогда не сможет забыть.

— Вот ведут очередную группу моих односельчан, человек сорок, — рассказывал Тарас Колеснев. — Среди них узнаю жену и детей. Жена с младшим сыном идёт позади. Оглядывается. Наверное, ищет меня. Метрах в двадцати, на кургане, стоит низенький толстый офицер. Он снова выкрикнул то, что и в прошлый раз, когда вели меня. Конвойные бросились в стороны от людей и попадали в снег. Офицер размахнулся и бросил гранату в толпу. Затем вели следующую группу. От неё отделилась женщина в телогрейке и большом клетчатом платке. Автоматчик пошёл за ней. Я услышал её прозьбу разрешить сгореть в своём доме. Это была Аксинья Тимофеевна Курилович, жена бухгалтера колхоза. Её дом, напротив которого стоял офицер, уже охватывали языки пламени.

Под дружный хохот фашистов женщина развернулась и твёрдым шагом пошла к своему пылающему дому.

— Бабушка Александра, береги дочек, и, когда вернётся Саша, прими его, — на ходу крикнула она старушке-соседке Александре Семёновне Дикун. Она наивно думала, что фашисты не убьют стодесятилетнюю сраруху и маленьких детей.

За Аксиньей Тимофеевной бежал фашист с большим баллоном за спиной, на ходу обрызгивал её бензином. Женщина не обращала на него внимания. Офицер достал пистолет. Но на пороге дома женщина вспыхнула факелом и скрылась за дверьми.